Она никак не принимала игры и не велась на наживку, оставаясь при всех обстоятельствах самой собой, что, однако, говорило не о независимости характера, как когда-то казалось Виктору, а лишь о ее твердолобости. Впрочем, преображение обычно происходило на третьей порции виски. Сейчас как раз была третья.
— Маргулис — совсем другое дело, — Виктор пристально глядел на жену, но она не поднимала глаз. — Он намного разностороннее Теда.
— Тебе видней.
Елена упорно гасила каждую подачу в аут. Но виски все же делал свое дело. Щеки ее порозовели, в глазах появились хмельные бесшабашные искры. Именно такой Виктор впервые увидел ее однажды на вечеринке. И принял тогда безоглядность поступков за цельность натуры, а алкогольный блеск в глазах за волю и интерес к жизни.
— А почему отказались Маргулисы?
— Кажется из-за каких-то финансовых проблем, — Елена пожала плечами.
— Это тебе Бетси сказала?
— Ну да, — с вызовом ответила Елена, — кто же еще?
— Мне она тоже звонила, — неожиданно для самого себя сымпровизировал Виктор .
— Зачем? Предлагала дружеский секс?
Елена начинала втягиваться в игру в своей обычной агрессивно — прямолинейной манере. Почувствовав это, Виктор рванул напролом:
— Нет, — ответил он серьезно. — Она подозревает, что Маргулис ей изменяет.
Страх на мгновение плеснулся в глазах Елены, но она тут же задрала ставку.
— Уж не со мной ли? Ты бы у Маргулиса уточнил. По-дружески.
Жена — далекая, уже почти бывшая, склонив по-попугайному голову, весело смотрела на Виктора наглыми, неопределенно — зелеными, с желтыми искрами глазами. У Виктора отлегло от сердца. Недавние сомнения по поводу честности затеянной игры мгновенно развеялись.
— Ты все шутишь, — по-прежнему серьезно сказал он. — Но я с ним действительно говорил, хотя и совершенно о другом.
Уже не страх, а шальной задор блуждал во взоре Елены.
— Жаль, что не обо мне, — рассмеялась она. — Маргулис — мужик хоть куда, с ним наверняка не скучно. И фантазией его бог не обидел. Надеюсь, ты не ревнуешь!
Упоминание фантазии Маргулиса можно было целиком отнести на счет действия виски. “Ну да, в бар ее привез я, — мимолетно подумал Виктор. — Но пьет-то она сама, никто ей каленым ятаганом зубы не разжимает”. “Нашел все же оправдание, — тут же ответил он сам себе, — не можешь без этого. Но теперь уже поздно морализировать”.
— У него действительно были финансовые проблемы, — ровным тоном продолжил Виктор. — Зато сейчас появилась возможность не только решить их, но и крупно заработать.
— Ну вот ты и о деньгах заговорил. Кто бы сомневался, — усмехнулась Елена.
— Погоди, послушай, — поморщился Виктор. — Ты в курсе, что в Квинстаунском месторождении наконец обнаружили главную трубку? — он был почти уверен, что Маргулис успел рассказать Елене о своей сделке с ним, но сейчас хотел в этом убедиться окончательно.
— Да, — кивнула Елена. — Папа мне говорил, — добавила она, спохватившись.
Это было несомненной ложью. Она никогда не интересовалась делами отца. Новости об алмазах она могла узнать только от Маргулиса.
— Ты тоже могла бы неслабо разбогатеть, — небрежно бросил Виктор и поглядел на часы. — Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы тебе этого предлагать, если бы ревновал к Маргулису. Я же говорю, что он толковый парень, не чета Теду. Вот и он, кстати.
Ровно в два тридцать, светясь отборной улыбкой, в дверях “Веселой каракатицы” появился Маргулис. Его новообретенная пунктуальность означала последовательное воплощение в жизнь плана Виктора.
Брови на лице Елены удивленно поднялись вверх. Это был критический момент всей комбинации. Елене предлагалось в считанные мгновения либо поверить в расположение мужа к Маргулису, его неведение относительно ее любовной связи и в его банальное желание заработать, либо заподозрить его в холодной и безжалостной игре. “В сущности, все получилось не слишком изящно, — лихорадочно думал Виктор, наблюдая, как тщательно дозирует Виктор интимность обращенной к Елене улыбки, и как она в свою очередь переходит от мгновенного замешательства к обычной своей нагловатой уверенности, — но ведь и она не тонка”.
Будь Елена трезва, она могла бы почуять женским своим чутьем, что есть в этой истории что-то бутафорское, искусственное, уже не говоря о явственной вони сводничества. Но три двойных “Гленливета” и полученная накануне информация от Маргулиса об успехах в Квинстауне сделали свое дело. Не вникая в дела отца, она свято верила в его финансовый гений. А кроме того и сам любовник, искрясь взглядом, стоял перед Еленой в новеньком костюме в модную тройную полоску и сияющих туфлях с выгнутыми кверху, словно созданными для удара в пах носками, замыкая на себя все ее внимание.
— Ну что ж, давайте присядем к столику, — бодро сказал Виктор. — Обсудим, так сказать, план действий.
Елена сползла с высокого барного стула и нетрезво покачнулась. Маргулис придержал ее за локоть свойским, лишенным церемонности жестом.
“На хрена ты замечаешь все эти мелочи, — внезапно разозлился на себя Виктор. — Можно подумать, ты не видел фильма режиссера Реддама, в котором твоя жена занимается любовью одновременно с этим лощеным мудаком и садовником — афроамериканцем”. Ему вдруг стало весело от собственной, вбитой в подсознание политкорректности. “С негром твоя жена трахается, понял? — мысленно засмеялся он. — И хватит разводить сопли”.
Зачирикал вполголоса телефон. Экранчик показывал два тридцать пять. План продолжал воплощаться в жизнь. Виктор вжикнул пальцем по зеленому кружочку.
— Алло, шеф, это Эйша! — послышалось из динамика.
Маргулис и Елена повернули головы. Виктор сделал удивленное лицо и выключил громкую связь. С минуту он, сдвинув брови, держал около уха безмолвный телефон, а затем решительно вбросил его в карман.
— Ребята, я должен вернуться в офис, — сказал он озабоченно. — Там такие дела, что Эйше одной не справиться. Собственно, я свою функцию выполнил — свел вместе инвестора и брокера. Дальше вы уж сами договаривайтесь. Как говорится, семья семьей, а бизнес бизнесом.
Он, улыбаясь, пожал руку Маргулису, коснулся губами щеки жены и шагнул из полутемного бара в солнечный день.
Виктор чувствовал себя рыбаком, поймавшим вторую рыбину на одного и того же червя, уцелевшего на крючке после первой подсечки. “Вообще говоря, рыбалка — не такая уж скучная вещь, — подумал он, выруливая на хайвэй. — Кстати, скоро на Вороньем озере порыбачу”.
7
Бикфордов шнур горел всю неделю, и Виктор аккуратно, через посредников сбыл все свои акции Квинстаунского месторождения. Ему удалось отследить, что еще несколько биржевиков по-тихому избавлялись от квинстаунских акций — по-видимому им продал информацию все тот же агент Большого Майка. Бумаги котировались высоко, и Виктор заработал изрядную сумму, хотя это и не было главной целью его плана. Он даже подумал, не была ли материальная прибыль косвенным свидетельством его моральной правоты, но тут же отмахнулся от этой мысли. “Нечего корчить из себя агнца, — сказал он сам себе. — Ты отвечаешь ударом на удар — это простая и суровая логика”. “А как насчет подставить правую щеку, получив по левой?” — тут же подумал он и мысленно засмеялся, вспомнив мимолетно о том, сколько он в жизни сделал такого, на фоне чего христианские заповеди выглядели очевидной нелепицей.
Шнур догорел в пятницу утром, когда Виктору из Квинстауна позвонил доверенный человек. В местной газете появилось интервью с одним из горнорабочих, который рассказал, как в сепаратор подбросили несколько необработанных алмазов. Вероятно это был тот самый “шустрый паренек из шурфа”. В постскриптуме к интервью сообщалось об исчезновении агента Большого Майка и пропаже добытых за последние недели немногочисленных камней.
События разворачивались в полном соответствии с прогнозами Виктора. Несомненно завтра информация появится в “Файненшл таймс” и разразится грандиозный скандал со всеми запланированными последствиями.
Теперь следовало инициировать бракоразводный процесс. Это усилит удар, парализует волю противников и сделает их более сговорчивыми. Для начала нужно было подготовить Елену. Виктор достал из конверта, оставленного Реддамом, две фотографии. На одной из них его супруга, раскинувшись в гостиничном кресле, сжимала кулачки в апогее страсти. Адвокат Маргулис, сверкая набриолиненным пробором, трудился, находясь в партере. На второй, ранее виденной, Уош с закрытыми глазами держал шланг с бьющей в сторону струей. Виктор положил фотографии в отдельный конверт, затем, подумав, вернул снимок с Уошем на место. В начале войны следовало беречь патроны.
Виктор вздохнул и нажал кнопку селектора.
— Эйша, соедините меня с миссис Воронофф. И приготовьте все, что требует подписи. Я уезжаю до понедельника.
Спустя три минуты вошла Эйша со стопкой бумаг.
— Шеф, телефон вашей жены недоступен. По-видимому она его отключила.
— Почему вы так решили?
— Был один гудок и тут же отбой. Хотите, чтобы я попыталась ее найти?
— Где вы собираетесь ее искать? — Витор оторвался от документов и с любопытством уставился на секретаршу.
— Я могу обзвонить тех, с кем она чаще всего разговаривает.
— А с кем она чаще всего разговаривает?
— С мистером Маргулисом.
— Откуда вы знаете?
— Я оплачиваю ваши телефонные счета. Там распечатаны все звонки.
— Черт возьми, Эйша, вы настоящий сыщик. Зачем я только тратился на этого Реддама?
— И правда, шеф. Могли бы просто спросить у меня.
Виктор изучающе посмотрел на секретаршу. В ее серых, слегка раскосых глазах пряталось робкое ожидание. “Необычное сочетание, — подумал он. — Серые глаза обычно бывают у северянок, а раскосые — у азиаток. Интересно, кто у нее родители”.
— Мы не будем развивать эту тему, Эйша, — сказал он наконец. — А также не будем разыскивать миссис Воронофф. Просто отправьте на ее имя вот это, — Виктор протянул конверт с фотографией. — Экспресс-почтой, с доставкой назавтра, лично в руки. — Если она будет меня искать, скажите, что я уехал на Воронье озеро. А вашему таланту детектива мы еще найдем применение.
Виктор ободряюще коснулся плеча секретарши. В ответ она неожиданно схватила его ладонь двумя руками.
— Шеф, возьмите меня на Воронье озеро, — робкое ожидание в глазах Эйши уступило место еще более робкой мольбе.
На какой-то ничтожный миг внутри Виктора приоткрылся какой-то потайной клапан, ведущий в некие, плохо исследованные им самим глубины. Он тут же взял себя в руки, но сам факт наличия этих глубин, и ведущего в них, способного к внезапному самораскрытию клапана ощущался Виктором как некая ахиллесова пята и вызывал смутное раздражение.
— Воронье озеро — это такое место, куда я всегда езжу один, — сказал Виктор терпеливо. — И ты это прекрасно знаешь.
Невозможно говорить “вы” человеку, который держит твою руку, как спеленутого ребенка.
— Я вам не нравлюсь? — Эйша опустила глаза, но Виктору и не хотелось видеть происходящее в них.
— Нравишься, — просто сказал он. — Даже очень. Но спать с секретаршей — пóшло. Мы не будем этого делать.
— Вам же плохо, — прошептала Эйша. — Плохо и тяжело, я же вижу. Я просто побуду рядом. Мне ничего не надо.
— Мне вовсе не плохо, — сказал Виктор, досадуя, что Эйша смогла почувствовать мгновенное срабатывание нахального клапана. — Просто время от времени хочется побыть одному.
Эйша, опустив голову, стояла рядом, излучая привычное несбывшееся ожидание.
— Кстати! — оживился Виктор, вспомнив данный себе зарок. — С первого числа твоя зарплата повышается на двадцать процентов.
Неловкость ситуации побудила его увеличить предполагаемые пятнадцать процентов до двадцати.
— Зачем вы так, — Эйша вздрогнула и отпустила руку Виктора. — Я же не за этим пришла.
— Одно другому не мешает, — сказал Виктор с нарочитым энтузиазмом. — А сейчас загрузите в багажник “Шерпа” мой походный рюкзак.
Клапан был надежно перекрыт, рука отпущена на свободу и обратный переход на “вы” выглядел вполне органично. Эйша кивнула и, не поднимая головы, вышла из кабинета.
Страница 4 — 4 из 8