МОРЕ МОНГОЛИИ
Справочная информация о моей родине звучит так – «Выхода к морю не имеет». Кажется, что этим все сказано, кажется, все кончено — нет моря и выхода нет. Скажу вам так: страны, которые имеют выход к морю, о море не думают. Ну зачем им думать о море? А вот монголы морем живут, в их раскосых глазах плещется оно, голубое, соленое, насквозь пробитое солнцем.
Мой народ просыпается и засыпает с одной только мыслью, с одним только образом – море. Монгол мой не владеет этим даром, а ведет себя так, словно купается в нем с утра до вечера и словно счастье его только и заключается в его переливах. Выйдешь утром на улицу, смотришь, идет сосед. Нужно ли мне спрашивать его – куда идешь, Лувсандэнзэнпилжинжигмэд? Понятно – Лувсандэнзэнпилжинжигмэд идет на море. И не думайте, пожалуйста, что я шучу, иногда, монголы, чтобы человек жил долго, дают ему длинное имя, например – Лувсандэнзэнпилжинжигмэд. Это не хаотичный набор букв, нет – попробуйте его прочесть, и вы услышите в нем и морской прибой, и древние послания монгольских пророков человечеству, и предостережения, и заговор против зла и всего, что не связано с морем.
Все мы, монголы, в какой-то степени Будды. Самая главная причина тяжб человеческих – это страдание, а знаете ли вы, что мы самый счастливый и нетребовательный народ?! Откуда растет страдание? Из желаний! Нужно ли нам чего-то такого, чего у нас нет? Нет, отвечаю я вам! Даже если у нас чего-то нет, у нас это есть! Сложно понять? Да нет тут никакой тайны – мы счастливы от рождения, просто и бесповоротно счастливы!
Мы рождаемся на прекрасной земле, у которой НЕТ выхода к морю, а это самая большая мотивация быть счастливым, воображая его и днем, во время «метки», и ночью, когда безмятежный сон закрывает твои морские щелки. Вот послушайте – щелки, ущелья, щель, щелочь – семантика, однако, из которой следует что мы, монголы, народ щелочной, щелочный – вышли из моря. Братья наши – узкоглазые серые акулы, также эта рыба зовется — щелеглазая акула или синяя иорданская собачья акула (этого объяснить не могу – слишком счастлив, чтобы понять). Но вернемся к морю, итак, что такое «метки», спросите вы, а я поведаю: монголы — народ миролюбивый, и, чтобы избежать конфликтов, мы метим свое стадо особой меткой, отличной от соседей – за счёт этого мы избегаем войн и недоразумений. Хотя была однажды история. Одно монгольское семейство, решило пометить стадо своих овец голубой волной, семейство, жившее по соседству по нестранному стечению мыслей и образов, тоже выбрало этот знак. И что произошло? Стада смешались. Выяснить, какие овцы кому принадлежат было невозможно, и тогда монголы, выпив кумыса (самый распространённый алкогольный напиток в Монголии, иначе называется – «шелковый путь к здоровью») и, запив его архи (монгольская водка – 38—40 градусов), решили породниться и поженить своих детей – прекрасную Солонго и смелого Батбаяра. Эту историю любви не в силах описать ни я, ни мои собратья, одно только могу сказать, она похожа на море.
Ближайшие и нежнейшие монгольские братья – лошади. Это незаменимые спутники нашей жизни, это больше, чем автомобиль для русского человека. Лошадь – это не статус, это душа, жена, это – часть тебя. А еще шелковые гривы монгольских лошадей, похожи на море.
Писать о родине моей можно бесконечно долго, много у нас интересных обычаев, мыслей, задач, притч, но наиболее отражается монгольская душа в прекрасной монгольской поговорке – «верблюд не подозревает, что он горбат, а монгол знает, что он счастлив». И этим сказано все.
МУНДШТУК
Гармония не одна, их много. Вот, например, Альбертина Дюран курит тонкие изысканные сигареты через длинный мундштук из янтаря. Гармонично это? Да, в мире Альбертины Дюран гармонично. Шелковые платья, работа в области искусства, замок Шенонсо и муж, профессор философии, все это не просто не отрицает, а даже, наоборот, требует такого предмета, как мундштук. Все выборы, которые делала Альбертина в своей жизни, подвели ее к этой янтарной штуковине.
Марфа Кусаева, из села Париж, Нагайбакского района Челябинской области, очень хотела бы курить такие же сигареты, с таким вот самым мундштуком. Но по стечению ее жизненных выборов, ценностей и обстоятельств это было бы нелепо, пусть даже и в Париже. Это было бы насмешкой над Марфой и издевательством над предметом.
В мире Марфы гармоничны такие предметы, как калоши, ведро, платок и прочие атрибуты сельской жизни. Появись у Марфы мундштук, ей бы понадобились платья, прически, замок, муж-профессор, работа в области искусства и так далее. Шестеро детей остались бы сиротами, запил бы Васька-тракторист, село осталось бы без тракториста, урожай погиб, народ умер с голоду, в то время, когда Марфа пугала бы ценителей изящного в музее Бордо и била мужа, профессора философии, отчего его труды омрачили бы умы последователей, и философия зашла в тупик.
Но не так плоха Марфа. Пусти Альбертину Дюран с ее любовью к роскоши в село Челябинской области, пошел бы весь Париж с молотка на покупку шелковой ткани для нового платья.
Гармония не терпит неточностей и случайностей.
Если же вдруг вам очень захочется поместить в свою жизнь, какой-нибудь предмет, подумайте, что для этого вам нужно поменять: дом, мужа, жену, страну, планету, вселенную. А может, лучше пойти начистить до блеска свои калоши, купить новый платок, накормить семью жареной картошечкой с опятами, и отправиться на сеновал, глядеть на звезды и слушать сверчков?
Страница 5 — 5 из 6