Ситхинская трагедия
Беда за бедой как волна за волной.
Не ищи беду – беда сама тебя сыщет.
На Кадьяке у Баранова было много дел. Этот человек был энергичен, умел управлять людьми, знал психологию индейцев, не гнушался общаться с ними наравне и находил с ними общий язык. Он был предан делу компании и пытался своевременно реагировать на изменение ситуации вокруг колонии. До колонии известия плыли письмами на нерегулярных парусных судах, поэтому о вступлении России во 2 коалицию (1798-1802) против Наполеона колонисты узнали не сразу. Не имея под рукой ни одного крепкого судна, Баранов не мог переправить добытую партию меха в Охотск, а по стоимости она уже превышала миллион рублей. Главный управитель не без основания опасался появления вооруженных до зубов каперов (война – как же без них?) и начал устраивать тайные склады подальше от берега и основной базы Кадьяка. Одновременно он решил укрепить Павловскую гавань на Кадьяке, разместив для её обороны ещё одну батарею. Плюс постоянно нужно было думать о промысле и поиске новых богатых морским зверем мест. В таких трудах незаметно прошло почти три года с того момента, когда Баранов зимовал на строительстве Михайловской крепости. В мае 1802 года под присмотром Ивана Кускова он отправил большую флотилию каноэ с алеутами на промысел к Якутату и на Ситху.
Иван Кусков был тем самым молодым купцом, который, разорившись в Иркутске, несколько лет назад отправился вместе с Барановым в Новый Свет пытать счастья. Со временем он стал правой рукой управителя, сравнявшись с ним деловыми качествами. Дело промысла в колонии было поставлено так: основная добыча зверя велась большими партиями промысловиков-алеутов под началом портовщика (бригадира) весной и в начале лета. В последние два месяца лета охотники освобождались от необходимости работать на Российскую компанию и добывали пропитание на зиму для своих семей. Небольшие партии охотников оставались зимовать в отдаленных местах охотничьих угодий на заимках, и именно там и тогда добывался самый ценный мех зимнего калана, который ввиду подневольного труда закабаленных промысловиков доставался компании почти задаром. Именно такими заготовительскими базами промысловой компании, на которых обитало 2-3 охотника, и были поселения на Якутате и Ситхе. Возвращаясь с летнего промысла, портовщики забирали добытое за зиму с баз и увозили на склады Кадьяка, в центр колонии.
Всё бы так и шло и на Якутате, и на Ситхе, как шло десятилетиями на алеутских островах, на Кенае и Кадьяке, но имелись два серьезных обстоятельства, которые привели к локальной войне между индейцами и российскими поселенцами, растянувшейся на несколько лет. Первым обстоятельством было недовольство конкурентов, бостонцев, а вторым – независимый характер тлинкитов. Каждый конфликт делится на три части: причина, содержание и следствие. Причина недовольства действиями конкурентов на рынке добычи калана вполне понятна: каждый из них хотел, чтобы количество добываемого меха было большим, а его качество лучшим, чем у другого. Для достижения этого у бостонцев было то, чего не было у русских: достаточное количество надежных судов и товары для натурального обмена. При этом, когда кончались привезенные для обмена одежда и утварь, капитаны торговых судов, входя в раж, продавали оборудование с кораблей и личное имущество. Ещё бы! Прибыль от продажи меха в Кантоне была настолько высока, что можно было какое-то время, рискнув, обойтись без запасного такелажа и одной парой штанов!
Служащие колонии, которым самим не хватало предметов первой необходимости, могли им противопоставить только сознание того, что россияне пришли в эти места первыми. Ещё то, что они подчинили охотников алеутов, руками которых добывали дорогостоящий товар и часть своего пропитания. В подчинении находились не только сами алеуты, но также их жены и дети, которые исполняли трудовую повинность: делали посильную работу, а ещё шили традиционную одежду и обувь для натурального обмена. Силы были примерно равны, но с небольшим перевесом в сторону колонистов Российской компании, поскольку, помимо прочего, их присутствие было постоянным. Окончательная победа в конкурентной борьбе должна была достаться тому, на чьей стороне окажутся тлинкиты. Третья сторона, исконные хозяева этой земли, индейцы тлинкиты в отличие от покладистых алеутов имели несговорчивый и гордый характер и не хотели быть как те в подневольном положении, предпочитая ему активное сопротивление и даже смерть. Именно поэтому Александр Баранов, не желая осложнений во взаимоотношениях с колошами, предупреждал Ивана Кускова, отправляя его с партией промысловиков в сторону архипелага (Александра), чтобы ведомый им караван байдарок проходил мимо тлинкитских селений либо ранним утром, либо в сумерках, чтобы своим видом не раздражать индейцев. Именно поэтому приходящие в воды архипелага на своих судах бостонцы вели с тлинкитами провокационные разговоры, а наиболее нетерпеливые капитаны снабжали их огнестрельным оружием, а также пушками. А в чью сторону, если хорошо подумать, могли направить тлинкиты дула этих орудий? Причины быть недовольными поселившимися, пусть с разрешения вождя Скаутлелта, промысловиками Российско-Американской компании у тлинкитов были: кто-то из алеутов партии Баранова у них что-то своровал, кто-то из промысловиков увел женщину, не заплатил. «Обхождение русских в Ситке не могло подать Колюжам доброго о них мнения, ибо промышленные стали отнимать у них девок и делать им другие оскорбления». (Гавриил Давыдов, из книги “Двукратное путешествие в Америку”…)
С большой земли на Кадьяк корабли давно не приходили, а значит, Баранову нечего было предложить в обмен на шкуры: он брал индейский товар в долг. А кому понравится, если долг годами не отдают? Но главное недовольство тлинкитов было в том, что они лишились верховенства на своих и соседних территориях. Раньше они сами были Барановым и собирали дань мехами и рыбой с более мирных и слабых соседей, а теперь остались не у дел и без навара! Бостонцы же подливали масла в огонь. «Вот мы, – говорили, к примеру, они, – даем вам за шкуру бобра пять шерстяных одеял, в то время как барановцы всего одно, а ружья и фальконеты Баранов вам вообще не продает и еще заставляет бесплатно работать! А вдобавок Баранов у вас под боком крепость с пушками построил! Смотрите, какой вождь краснокожих нашелся! ».
В конце 1801 года на соседнем с Ситхой острове в тлинкитском селении Хуцнуву осталось на зимовку американское судно «Глоуб» под началом капитана Уильяма Кэннингхема. Он был из тех самых нетерпеливых, который продавал индейцам огнестрельное оружие. А если на сцене появляется ружьё, оно непременно должно выстрелить.
В ту зиму сошлись кремень и кресало, высеклась искра и начал раздуваться огонь. Индейскую чашу терпения переполнило известие о том, что алеуты из Михайловской крепости на Ситхе убили родственника одного из вождей тлинкитов, а ещё они заковали в кандалы всеми уважаемого индейца за то, что тот взял себе сеть для ловли тюленей, принадлежащую промысловикам, может быть, посчитав за собственную. Видимо, на судне из Бостона присутствовали бывалые вояки, потому что разработанный американцами и задуманный индейцами план по изгнанию барановцев с островов архипелага был безупречен и по стратегии, и по тактике. Решено было изгнать гарнизоны крепостей как с Ситхи, так и с Якутата. Для этого было нужно, подождав, когда охотники покинут крепости и отправятся на промысел, а в них останутся больные, бабы и дети, ввалиться туда всей своей индейской массой и забрать со склада компании меха. Охотников, которые в пути, тоже убить по-индейски, то есть, подкравшись ночью, когда те уже спят на стоянке. Также перебить промысловый караван алеутов с Кадьяка. Его было решено заманить притворным бегством в один из узких заливов и из-за укрытий перебить всех с берега. В мае 1802 года тлинкиты приступили к осуществлению своего плана. Тлинкиты собрали союзников – индейцев тлинкитов соседних родов, до которых поисковые отряды Баранова ещё не добрались. Всего собралось порядка двух тысяч вооруженных индейцев. Вооружение индейцев состояло из 4-5 метровых копий, тяжелых деревянных дубинок и кинжалов. Издали они стреляли из лука стрелами или бросали дротики. Воины были одеты в защитные костюмы: на голову надевался деревянный шлем, на тело рубаха из лосиной кожи, а на рубаху – деревянная кольчуга. Эти доспехи защищали не только от стрел и копий, но даже от пуль. Помимо доспехов отряд воинов защищал шаман, призывая духов.
Обычно отряд индейцев нападал на противника ночью или перед рассветом. Мужчин убивали, а женщин и детей забирали в плен. Бостонцы с одной стороны отстранились от военных действий, а с другой – вели себя подозрительно: с одного из американских кораблей сошли и остались на берегу шесть дезертиров, которые, попросившись, устроились на работу в Михайловскую крепость, а потом оказалось, что они воевали на стороне индейцев. Благодаря расторопным действиям Ивана Кускова тлинкитский план уничтожения промысловых отрядов не был осуществлен полностью. Крепость в Якутате уцелела, но Михайловская подверглась нападению и была полностью уничтожена. По некоторым данным всего в ту весну было убито 165 кадьякцев: некоторые из них погибли в результате нападений, а некоторые взяты в плен и умерщвлены во время ритуальных жертвоприношений.
Здесь нужно сделать небольшую паузу и поразмышлять на тему партизанской войны индейцев, которые боролись за сохранение суверенитета и целостности своей территории. Понятно, что российское нашествие несло гибель укладу жизни индейцев и их самобытной культуре. Сопротивляться несвободе даже такими, как у них, варварскими методами было их право. Другая сторона медали убеждает нас в том, что, не попав в лапы Сциллы, они угодили в объятья Харибды. Вероятно, что верным решением для них было бы выбрать из двух зол меньшее и на своих условиях приспособиться к нему. Принять это им мешали независимый характер, горячие головы и огненная вода, которой их опаивали белые. А в конечном итоге всё закончилось тем, что за них выбор сделали другие. О начале этой войны и о самой войне написано много и многими, в свободном доступе имеется достаточное количество документальных материалов. Но, если говорить коротко, то, на мой взгляд, посланный Барановым вместе с отрядом партовщиков Иван Кусков сделал всё возможное, чтобы сохранить от уничтожения основной промысловый отряд с Кадьяка, крепость в Якутате и её поселенцев. Кроме того ему удалось прекратить военные действия, заключив с тлинкитами перемирие. Индейцы и русские обменялись заложниками. Кроме этого напавшие на отряд Кускова тлинкиты возвратили ему часть захваченного ими имущества. Кусков незамедлительно разослал по всем редутам компании предупредительные письма с известием о разгроме Михайловской крепости, чтобы те предприняли необходимые меры безопасности и не теряли бдительности. В тот год для изгнания общего врага объединились все роды тлинкитов. «Едва можно без содрогания сказать сие, — писал Кусков Баранову, – что Ново-Архангельская наша под Ситкою крепость, и все здания превращены в пепел, и люди истреблены, едва доставало духа выслушать сие несчастное известие…»
Помимо крепости было сожжено почти готовое к спуску на воду судно. Что касается янки, то они вели себя на аляскинских островах примерно так же, как на просторах Техаса. То есть они не преминули воспользоваться тяжелой ситуацией, в которую попали их конкуренты. Вскоре после случившейся трагедии к берегам Ситки подошел бриг «Юникорн» («Единорог») под командованием Генри Барбера, а за ним корабль «Алерт» капитана Джона Эббетса и «Глоуб» уже знакомого нам Уильяма Кэннингхэма. Генри Барбер взял на борт немногих оставшихся после бойни живых промышленников. Поступок благородный, но натура первобытного капиталиста взяла своё. Когда на борт его корабля поднялись тлинкитский вождь Скаутлелт (в крещении Михаил) со своим племянником Катлианом (возглавившим бойню) для переговоров о торговле награбленным мехом, он приказал их схватить и заковать в кандалы. Хотя они оказали большую услугу в устранении конкурентов, но Харибда, равно как и Сцилла, не отличалась пастырским характером, поэтому Барбер запросил у племени за выкуп заложников всё, что они награбили плюс пленных, которых они захватили. Племя было возмутилось, но Барбер, повесив на рее одного из пытавшихся освободить вождей, дал понять, что шутить не намерен. Дальше больше. Забрав требуемое, он повез освобожденных заложников на Кадьяк в стан Баранова, где запросил у правителя за их спасение и содержание плату в размере 50 000 рублей. Баранов умел торговаться и сговорился на 10 000. Отдал он их каланьими шкурами. Генри Барбер, присовокупив эти шкуры к барановским шкурам, отнятым у Скаутлелта, повез их продавать на ярмарку в Кантон. А на кантонской ярмарке чего только нет! Эй, не зевай, карман подставляй! Вот тебе шелк, вот тебе чай! Александр Баранов не стал держать зла на Генри Барбера. Ни за то, что он забрал себе меха компании, украденные индейцами, ни за требование платы при спасении пленных. Он был мудрым и прозорливым, поэтому просто купил у него (за мех) две пушки, 50 ружей да ещё различных товаров, в которых так нуждалась управляемая им колония. Барберу не удалось освободить всех пленных. Некоторые из них оставались в плену до 1804 года, когда колонистам пришло подкрепление в виде военного корабля «Нева» под управлением Юрия Лисянского.
Страница 3 — 3 из 7