Page 326 - Книга

ПРОЗА

шаг, но, получив отказ, сообщил мне и другим членам нашего
сообщества, что мы вынуждены окончательно забыть об угоне.
...О дальнейших событиях, связанных с самолетом, я узнал
уже из материалов дела, когда был арестован.
Допрашивать меня стали 15 июня 1970 года, а арестовали 20
августа. Основанием для ареста стала моя деятельность в сио-
нистской организации в качестве библиотекаря, мое согласие
на участие в операции «Свадьба» в качестве пассажира, а так-
же моё авторство статьи «Наши задачи», в которой я попытался
сформулировать пути совершенствования деятельности нашего
сообщества. Я написал статью дома на своей печатной машин-
ке, не предвидя близкого разгромного финала нашей деятель-
ности и, по неопытности, не рассматривая машинку как оче-
видную улику... Моя статья была предложена Бутману для его
оценки. Тот благополучно забыл о моем творении, положив его
в карман своей куртки. При аресте Бутмана статья, разумеется,
была изъята. С ней знакомили всех арестованных членов нашей
организации. Все мы рисковали личной свободой за право евре-
ев СССР выбирать свою судьбу и место жительства. Звучит, ко-
нечно, высокопарно, но это было именно так.
Печатная машинка без особого труда позволила органам вла-
сти идентифицировать автора статьи «Наши задачи». Мне было
предъявлено несколько серьезных обвинений и соответствую-
щих им статей уголовного кодекса. Поначалу это была 64-я ста-
тья – измена Родине, что подразумевало смертную казнь. Это
ошеломило. Таков и был расчет.
Позднее зазвучали 70-я статья, часть первая, и 72-я УК
РСФСР. По 70-й (антисоветская пропаганда и пропаганда осо-
бо опасного преступления) мне полагалось до 7 лет тюрьмы со
ссылкой или без. 72-я статья (сама по себе) не предусматривала
тюремного заключения, но отягощала 70-ю. В общем, наиболее
впечатляющей, разумеется, оказалась угроза смертной казнью
по 64-й статье. Такая же (подрасстрельная статья) была предъ-
явлена не одному мне. И, чтобы заслужить право на жизнь, нам,
арестованным, предлагалось давать подробные показания.
Я заговорил только после того, как мне предъявили показания
Гилеля Бутмана. Узнал я и о показаниях других арестованных.

326 Литературная АМЕРИКА