Page 405 - Книга

АЛЬМАНАХ №10

ГРУЗИНСКИЙ ДНЕВНИК

(ФРАГМЕНТЫ)

Я проснулась в другой стране. Не люблю отпускные отчеты,
фотографии на фоне, не люблю себя в роли туриста. Есть в этом
что-то недолжное, тайный разврат, вуайеризм – и на то посмо-
трел, и этим насладился. Сьюзен Зонтаг называла это присвое-
нием увиденного – я здесь был, это мое. Такие снимки – сродни
выцарапанному на скамейке «Здесь был Вася». В отпуске мне
всегда было немножко стыдно – вот, приехала, слоняюсь, а лю-
ди здесь живут, и меня с ними ничего не связывает, ни прошлое,
ни настоящее, зачем я здесь?
Но в Грузии я не в отпуске. Я убежала сюда от безумного
диктатора, который сейчас от моего имени разрушает чужую
страну и, несомненно, разрушит мою. И я подумала – если уж
судьба загнала меня сюда, если этот край дал мне приют, то я по-
пробую быть внимательной и благодарной. Буду писать «Гру-
зинский дневник». Понимаю, что название не оригинально, но
точнее найти трудно: ведь дневник – это взгляд и внутрь се-
бя, и вокруг, где глаза постороннего иногда замечают то, на что
местные уже не смотрят, поскольку оно и так понятно и при-
вычно.

ЧЕРЕМУХА
На прямых улицах дома наряднее, чем на кривых, но меня влекут
именно кривые – ноги сами сворачивают туда, где один переулок
рассыпается гроздью, как будто много рук сразу вцепилось в го-
ру и прижало ее к себе. Главное – удержаться на склоне, не осла-
бить хватку, не сползти, в ход идет все – ржавые железные листы
подпирают забор, ветхая лестница держится на честном слове,
деревянная галерея перекосилась, так что гримаса расползает-
ся по всей постройке, половина окна забита фанерой. Бедность.
Когда-то эта галерея была легкой и изящной – пока не одряхлела
и не обрюзгла. И окно щеголяло наличником, пока он не вытер-
ся, как марля, и фигурный кирпичный карниз подводил черту под
вторым этажом, пока не превратился в труху.

• Татьяна Вольтская 405