Page 428 - Книга

ПУБЛИЦИСТИКА

да и записки я писать не собиралась, но, уже уйдя и чувствуя
спиной разочарование Михаила, возвращаюсь и все-таки пишу
записку, пока он объясняет кому-то, что вон там есть совсем
маленький храм, а в нем источник, целебный для глаз: промо-
ешь – и… Но этого я уже не слышу.
Храм святого Давида, в котором отпевали Грибоедова – сна-
ружи розоватый, с характерной острой крышей, а внутри – тем-
ный, туманный. Молодые родители что-то вполголоса обсуж-
дают со священником – похоже, собираются крестить девочку,
сидящую на шее у отца. Я тихонько выхожу и спускаюсь на
один виток дороги – к основанию храма. Там – зарешеченный
склеп с двумя черными надгробиями – его и ее. Долго-долго
стою у решетки, переводя глаза с одного на другое. Мраморный
ангел в отчаянии припал к кресту, вцепившись в него обеими
руками. А у нее не осталось даже ребенка, за которого можно
было ухватиться – лаская, вглядываясь, выискивая его черты.
«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пере-
жила тебя любовь моя?» На 28 лет пережила, но какое это име-
ет значение? Узенький пятачок брака длинной в три месяца –
больше пустого пространства остальной жизни, как маленький
старый Тбилиси больше огромного нового города, как любовь
больше смерти, и только любовь не больше любви, и Грузия не
больше России, и Россия, все еще не надевшая траур по самой
себе, не больше Грузии.
...Тяжело ногам, привыкшим к плоским питерским мостовым,
договариваться с тбилисскими горками. В голове твердое пра-
вило – земля ровная, ведет себя смирно и никуда не девается,
и вдруг – бац! – она встает дыбом. Умом ты понимаешь, что так
оно и должно быть, тут тебе не ровное болото, да и вон как краси-
во взмывает вверх брусчатка с платанами – но в душе глухой ро-
пот: всегда идешь себе и не замечаешь, что идешь, а тут…
Сейчас мы идем – то есть взбираемся – к булочной, которую
облюбовали на улице Лермонтова. Хрустящий лаваш, вплыва-
ющий в руки из окошка в подвале, прекрасен, но по круглому
черному хлебу из «Вольчека», на который мы подсели в послед-
ние несколько лет, мы отчаянно скучаем, потому и поднимаемся
упорно по жаре в небольшую хлебную лавочку. Девушка в окош-

428 Литературная АМЕРИКА